Командировка в Балтийск. Адольф Алексеев

 

Балтийск -бывший порт Восточной Пруссии,порт Пилау.Вот туда мы с Адольфом Алексеевым отправились в командировку от студии Грекова в начале сентября 1986 г.В то время в студии царила атмосфера творческая,легкая,поощряющая необычные композиционные решения в работах,прорывались и новые формы выразительности,новые,но не посягающие на фигуративный реализм.Несмотря на обилие политзанятий,присутствие идеологии,на которую уже никто не обращал серьёзного внимания,кроме политпрофессионалов, по умолчанию поощрялось то,что действительно вызывало уважение как художественный образ,а не холст давший возможность хорошо подзаработать и радостно удовлетворить обслуженного заказчика.

 

 

Командировки в военные части страны были явлением постоянным,правда,художник сам выбирал куда ему поехать и, собирая творческий материал,привозили и собственные встречные предложения,которые ,как правило,утверждались и выполнялись.Эти не самые щедрые на продукты питания и быта годы в студии Грекова были продолжением самого творческого периода её существования.Калининградская область/она же Восточная Пруссия/знакома мне со школьных лет.В Балтийске бывал не раз.Вот довелось посмотреть на этот город и в перестройку.Несмотря на запущеный вид,город сохранил немало свидетельств прошедших эпох и следов другой культуры.Хорошо было одному бродить по безлюдным уголкам порта,где всё — история,но всё работает и сегодня,но лишено музейных табличек,музейного пиитета и флёра.Довольно мрачные здания темного кирпича с элементами готики всегда присущей немецкой архитектуре,даже поздней;плотно уложенные каменные тротуары и шоссе,по которым отчетливо и мерно звучат шаги.Здесь хорошо в осенний штормовой вечер,завернувшись в гостинничное одеяло,читать Гофмана,позабыв про дела текущие ;а за окном форт ,кирхе,маяк,песчаные берега с темной полоской полной янтаря ,оставленой прибоем,заросли облепихи.

В городе,как и везде,сухой закон.Но этого мало,продуктов в продаже нет никаких,действительно никаких,кроме порошкового детского питания. Правда,кормиться можно было и в столовой,но посетив её Адольф категорически отказался ещё раз побывать там,и с большим трудом удавалось уговорить его сходить туда пообедать.На ресторан у нас средств не хватало,а детское питание, разведённое в кипятке, несколько приедалось.Также удивляло и то,что,несмотря на сухой закон за день можно было увидеть не две и не три фигуры спящие прямо на земле.Где они добывали напитки — великая тайна. Мы с Адольфом отметили командировки,но поселившись в гостинице,старались развиваться самостоятельно,самостоятельно выбирать себе объекты для работы,самостоятельно ставить себе задачи.У морского начальства до нас особенно дела не было,но должен заметить,что если бы мы искательно припадали к военно-морскому руководству,то имели бы регулярное и качественное питание вместе с офицерами и забыли бы про сухой закон.Однако,не сговариваясь,мы решили, что сможем 18 дней продержаться на детском питании и едва теплых котлетках в столовой.Зато,зато мы свободны и пишем что хотим и когда хотим.

Как-то пошли к маяку,который мощно врос в приморскую почву,окруженный каштанами. Адольф быстро нашёл интересный мотив и спокойно начал работать.Я тоже устроился неподалеку со своим этюдником. Через некоторое время слышу позади легкий шёпот и специфический запах казенной одежды знакомый мне со времен срочной службы.Оглядываюсь — стоит большая группа военных моряков,молодые ребята,слышу немецкую речь. Э, да это с военного корабля ГДР.Я только выдавливал краски на палитру и не был особенно занимательным для них. Они, переговариваясь,зашагали к Адольфу,который уже раскрыл в цвете свой холстик и, подойдя поближе к нему,замолчали.Слышу:Er zeichnet Leuchtturm…  Er portratiert Leuchtturm und in der Tat sehr schon…Mein Tante ist auch ein Kunstler…Nein es ist ein echter Kunstler…Тут я понял,что забыл положить в этюдник охру светлую, подошел к Адольфу:»Адольф, дай охры!» Взял тюбик,отошёл.Морячки зашевелились,переглядываясь:»Sein name ist Adolf?» Было ощущение,что ребята приятно удивлены.И если бы не раздалась команда офицера,немцы простояли бы еще долго. Надо отдать должное,они не лезли с разговорами и вели себя как воспитанные люди,хотя для Адольфа в это время было безразлично всё,что не касалось его холста.

Уже потом,через полгода,когда этот этюд в купе с другими работами Адольфа, привезёнными с Балтики, висел в выставочном зале студии Грекова, их увидел и старательно отснял некий маленький японец. Он говорил, что многое повидал,много ездит,но этюды Алексеева это что-то исключительное по строгости вкуса и живописности.Почему я вспомнил и немцев и японца говоря о работах Адольфа? Мне пришлось некоторое время по обмену работать в ГДР. Насмотрелся на то,что делали немецкие художники, довольно долго общался с ними. Достаточно интересно,но совершенно непохоже на то что делалось у нас.Восточная Германия была в культурном отношении тогда самой авангардной страной социализма,выдвинутой на Запад.Там было желание ни в чем не отстать от достижений современной западной культуры. Глядя из Берлина на то ,что делалось в нашем искусстве нельзя было не заметить,что советская живопись зачастую казалась несколько этничной. Может быть это не совсем подходящее слово,но советская реалистическая живопись довоенных и послевоенных десятилетий очень и очень отличима и узнаваема в любом ряду европейского искусства.Что касается мнения зашедшего в студию японца,то об исключительной культуре общения с произведениями искусства в Японии я был наслышан от Саши Грицая,побывавшего в этой стране с выставкой ещё в семидесятых.Там для каждой работы отдавался небольшой зал,выбирался отдельный цвет и тон фона,своё освещение,и на определённом расстоянии ставилось сиденье для неспешного созерцания.Адольф Алексеев впитавший дух живописи «сурового стиля»,избавленный этим воспитанием от всякой «сказочности», «этничности» и услужливости в своих работах,писал просто, познавая объект,без эфектов и расхожих красот.В результате его холсты смотрели на зрителя просто и серьёзно,без подмигивания.Невольно и зритель,будь он немец или японец, смотрел на них так же,постепенно проникаясь строгой,какой-то внутренней красотой этих образов.Адольф никогда не преподавал,но к нему всегда тянулись художники из тех,кто не боялся этим уронить своё «величие», учились не подражая,но научаясь отношению к живописи.Если что-то удалось мне в той командировке,то только благодаря тому,что рядом работал Адольф Алексеев.Да,вот ещё одно обстоятельство о котором чуть не забыл упомянуть — Адольф терпеть не мог фотографировать и пользоваться фотографиями для работы.Я же таскал с собой Zenit и щелкал им на всякий случай.Но в этой командировке фотоапарат отказывался работать,постоянно разрывая перфорацию, очевидно устыдившись присутствия художника Алексеева.